среда, 7 сентября 2011 г.

Солдатка

    Она сидит на краю кровати и перебирает пестрые кусочки ткани. Окно распахнуто настежь, поэтому в комнате сыро и прохладно -  разбавленный туманом и запахом озера утренний воздух заполнил все пространство. Я плотнее укутываюсь в медицинский халат, надеясь хоть немного согреться...
     - Прасковья Александровна, здравствуйте!
   Старушка еще несколько секунд не может оторваться от своего занятия, продолжая шепотом отсчитывать лоскутки.
    - Доброе утро!
    - Десять…Одиннадцать…Поперек положу, ладно выйдет …А, вот и ты! Доброе, доброе! – откладывает лоскутки, начинает стряхивать с себя обрезки ткани, нитки, крошки. Пол в комнате завален ветошью, газетными вырезками, занавески с окон сняты, расстелены на кровати и почему-то подшиты широкими стежками из черных ниток. – Давно хотела поговорить,  - продолжает она – да вот все никак не видела тебя. Препарат-то подействовал, вот и решила всё переделать. Смотрю, шторки длинные – надо подрезать, а ниток белых нет, только черные, так я их черными! – говорит быстро, причмокивая беззубым ртом. В этой светлой и чистой, почти стерильной, комнате, с непокрытой головой, она даже напоминает одну из тех старух-героинь фильмов про психиатрические лечебницы.
    - Ты знаешь… - внезапно ее голос становится каким-то серьезным, наигранно холодным – Я никому не рассказывала, а ведь по весне так подступило, я жить не хотела. Никто ведь мою болезнь не понимает, никто с ней не считается. Будто душевная боль – не боль вовсе. Я тогда подумала, сказать медсестре на посту, что гулять пойду, а сама пошла бы на озеро, да утопилась бы. Так меня никто бы долго еще не искал. А что жить? Кому я нужна-то?...
    Выцветшие глаза быстро наполняются огромными дрожащими каплями. Она смотрит куда-то сквозь меня, от такого взгляда становится жутко.
    - У меня же это все сразу после войны началось. Надо было еще тогда лечиться начать, да как-то стыдно было с такой чепухой по больницам ходить. К врачам просились те, у кого ног и рук не было, или осколки в теле сидели. А потом все хуже, хуже становилось, пока однажды вообще на работу не пошла. Просто взяла и не пошла. Проснулась, и поняла, что не дойду, не высижу, не смогу…Весь день пролежала тогда, в потолок просмотрела, ни о чем не думала даже, не было мыслей никаких. Тогда никто не мог подсказать, помочь, у всех проблемы были. Когда есть и носить нечего – не до души. А потом был психоневрологический диспансер – вот где настоящий страх – лохматые бабы со всех сторон, кто смеется, кто плачет, кто песни день и ночь поёт. А я в потолок смотрю, и перед глазами лица плывут, кого даже один раз видела, кто живой, а кто мертвый, в крови – всех помню. Иногда так на душе больно было, что с кровати сползала и ревела, по полу каталась, даже в коридор выползала, и выла, выла…Ты извини, что всё я говорю, я сначала скажу всё…Вот ведь как больно бывает…Ногу ранишь – перевяжешь, а душу как перевязать?.. Вот ведь как… Сколько я видела крови! Сколько крови! Такая старуха теперь, а все помню. Потому и глаза теперь почти не видят, что на всякое насмотрелись.
    Комнату наполнила тишина. Хотелось что-то сказать. Непременно нужно было что-то сказать. Только что?.. И, самое главное, для чего?.. Лохматая, с кляксами слез на морщинистых руках, с дрожащими губами она была воплощением мудрости, страданий и красоты. Красоты обычной, земной.
Всплеснула руками, подошла к окну, лицо осветилось, морщинки стали еще глубже и заметнее, щурясь от солнца, она произнесла:
    - А сегодня вот проснулась, и поняла, что жить хочу. Жить! И еще столько же на свет смотреть, сколько смотрела. И радоваться ветру. И дождю. Смотри, зелено как, это же чудо! Как красиво на матушке нашей,  как красиво!
    Мы еще долго стояли у окна и разговаривали о вещах, в сущности, пустых и не нужных нам – политике, погоде, пенсиях – но хотелось просто быть с ней рядом. Я в белом медицинском халате, она – в синем ситцевом, будто даже моложе меня, обе щурились от солнца и улыбались.
    Прощаясь, она положила руку мне на плечо и сказала:
    - А ведь подействовал, кто бы думал!
    - Подействовал!






    С наступлением темноты моя комната наполняется тенями, обрывками разговоров, лицами...Прасковья Александровна улыбается и машет мне из окна. Постепенно веки тяжелеют, и глаза сами закрываются. Подействовал, кто бы думал...Невольно улыбаюсь.

6 комментариев:

  1. Здравствуйте.
    В эти святые дни Рождества Христова, хочу поздравить вас с праздником. В этот день Христос пришел, чтобы спасти наш Мир от Тьмы.
    Желаю вам, чтобы светлый праздник вам подарил тепло, и уют в ваш дом, здоровья вам и вашим близким.
    С Рождеством Христовым и с Новым годом.
    Воеводин Дмитрий.

    ОтветитьУдалить
  2. С Новым Годом вас, желаю вам счастья, любви, здоровья!!!

    ОтветитьУдалить
  3. Плохо наверно в старости остаться одному, не кому не нужным, страшно...

    ОтветитьУдалить
  4. очень яркий поток мыслей.но,я хотела сказать о твоей подаче,сильно, вырывает из личного состояния... и глубокий нырок в чужое.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. рада, что понравилось. часто замечаю, что не совсем удается нужные слова подобрать, буду стараться передавать чувства точнее.

      Удалить