О принцах и мозгах

Вот так обычно и бывает: ждешь принца на белом коне, и вот он приходит. Не совсем, конечно, принц, и вовсе не на коне, но всё же он приходит. Он не идеален, ты это вполне осознаешь, но идеальность и не нужна, когда любой недостаток твоего Не-совсем-принца так чудестен и мил. Радость тебя переполняет, тебе хочется петь, порхать и тому подобное…и тут во всю прелесть происходящего вмешивается подлый, мелочный, тщеславный Мозг…
Ты просыпаешься рано утром с мыслями о том, что новый день будет свеж и приятен, а Мозг твердит тебе: «Будь осторожна. Я видел этого твоего Почти-принца, что-то он мне не внушает доверия.» и настроение не то, чтобы совсем падает, но как-то снижается…трезвеешь, чтоли.
Иногда ты случайно пересекаешься со своим долгожданным. Не важно, где – в университете, на остановке, на прогулке. Он приветливо тебе улыбается и машет рукой, он, кажется, искренне рад вашей встрече и не в силах сдерживать эмоции, в ответ ты тоже расплываешься в идиотской улыбке. Но твой Мозг говорит тебе: «Это всё неспроста… ты что, правда думаешь, что вы встретились случайно? Да быть такого не может! В этом городе сотня таких магазинов, киосков, переходов, коридоров (нужное подчеркнуть). Какой-то этот тип подозрительный…»
Несколько раз Почти-принц приглашает тебя куда-нибудь, но всякий раз твой мозг находит вполне хорошую отговорку: если принц зовет тебя на каток, то обычно ты бываешь простужена, если приглашает в кино, то именно на следующий день у тебя семинар или отчет, если предлагает погулять, то в этот день у тебя обязательно кто-то в гостях…даже если он вдруг позвонит, и скажет, что чисто случайно оказался около твоего дома…ты, конечно, в этот момент у подруги на другом конце города, а свет в окне горит, потомучто…ой, надо же! Я забыла выключить свет!
Спустя месяц или два, ты гуляешь с подругой в парке, и тебе скучновато, потомучто всё, что вы обсуждаете, вы уже когда-то обсуждали, и с тех пор ваши мнения не изменились, всех, кого вы обсуждаете, вы уже обсуждали, и они с тех пор ничуть не изменились…и вдруг ты замечаешь, что впереди твой Самый-лучший-принц идет под ручку с Самой-обычной-пастушкой. Мозг злорадствует: «я же тебе говорил! Ничего удивительного…о нет, нам с тобой такой не нужен, это точно!»
Вечер ты проводишь в одиночестве. Никто не звонит, никто тебя не беспокоит. «что ж, не очень-то и хотелось» - говорит тебе твой единственный верный спутник Мозг. Ты уже пересмотрела все фильмы и переслушала все песни, что у тебя были. Вдруг в поле зрения попадает старая газета со сканвордом, и тебе ничего не остается, кроме того, что сидеть и заполнять эти клетки, пытаясь найти развлечение хотя бы для своего мозга.
Сидишь, заполняешь строку за строкой и мечтаешь о том, что когда-нибудь ты встретишь настоящего принца. «Нет, не такого как в это т раз, а настоящего…»

удержать воспоминания

Недавно стала замечать за собой, что уже почти не помню лиц своих стариков, бабушка умерла, когда мне было 9 лет, а дед умер меньше года назад. Чем больше я пытаюсь вытянуть из себя воспоминания, тем больше они размываются, разбавляются рассказами других, прочитанным в книгах, увиденным в кино…
Помню, дед всегда крепко обнимал меня и нюхал мои волосы. Помню, что от деда пахло как-то по-особому – сеном, степными травами и хлебом одновременно…
Помню, дед любил теплый хлеб. Он ломал его на большие куски и обильно смазывал сливочным маслом, масло таяло и пропитывало хлеб. Дед кушал его с большим удовольствием , с улыбкой, с шутками и поговорками…
Помню, на майские праздники мы обязательно отправлялись в поход. Это был не совсем поход, но всё-таки дед называл его именно так. Происходило это так: с утра мама подготавливала нам «стратегические запас», включающий в себя консервы, чай, хлеб, вареные яйца и соль. Собрав внуков вокруг себя (всего набиралось обычно человек 6-7), дед готовил ходок и запрягал коня. Мы отъезжали от деревни километров на 5, располагались на берегу Урала. Коня отпускали, дед с мальчишками ловили рыбу, а мы, девчушки,  просто плескались в воде, собирали ракушки, гуляли. Домой приезжали обычно поздно. Было очень весело ехать на тележке, доверху груженной свежескошенным сеном. Мама ругала деда, что он не проследил, чтобы мы насухо вытирались и переодевались после купания. А дед только молчал и улыбался, он-то знал, какое это удовольствие – сидеть на песчаном дне, подставляя грудь и шею под волны, до тех пор, пока губы не посинеют и зубы не начнут стучать, а потом наблюдать, как кожа медленно обсыхает под солнечными лучами. Да, он один знал. А мама, будто всегда была взрослой, не знала.
Помню, ездили с дедом по ягоды и попали под ливень. Промокли до нитки и вернулись домой ни с чем. Потом сушились, пили горячий сладкий чай и много смеялись, а дед рассказывал какие-то истории из жизни…
Помню, дед как-то раз дед принес щенка. Смешного такого – черный, глаза выпученные, уши торчком, хвост-бублик, пузо висит, ну, одним словом, чудо. И кличку ему дал – Тузик. Тузик по пятам за дедом ходил. Дед сидит на лавочке около дома, Тузик рядом, дед пошел в гости, Тузик за ним…потом Тузик подрос и…ощенился! А дед ни чуть не смутился тому, что неправильно определил пол щенка, кличка таки осталась, только со временем превратилась в Тузиху.
А потом дед заболел. Он перестал выходить на улицу. Целыми днями лежал на диване, постоянно кутался во все свои жилеты и телогрейки. Последнее, что я помню о нем, это то, что я приезжала к нему в больницу. Зашла в палату, и не узнала его. Показалось, что в койке лежит подросток… Над постелью возвышались только голова и стопы. Обнял, как всегда, понюхал волосы. Руки тоненькие, сухие. Движения медленные. Поговорил со мной шепотом. Помолчали. Подарил мятую грушу, сказал, что не любит груши. Я помню, грушу на тумбочке забыла. И еще – от деда не пахло никак. Совсем, даже лекарствами не пахло.
Вот, почти все, что я о нем помню. Еще есть воспоминания, но так…обрывки какие-то: поворот головы, смех (он даже смеялся как-то смешно «хххх» или «хихххх»), взгляд…
Такой родной, а времени я с ним проводила слишком мало. В детстве ни на шаг не отступала, а потом вдруг стало с ним скучно. Глупость какая. Так много ему не сказала, так много не сделала. А теперь и лицо стала забывать.

Один в поле не воин

Толстощекий котяра – любимец семьи – греется на солнце. Глаза его безмятежно закрыты, лапы раскинуты так, что кажется, будто во сне он парит высоко в небе, только ухо иногда подрагивает – приставучая муха вокруг летает, нарушая его покой. Я же, как творец, с блаженной улыбкой наблюдаю это зрелище: мирно спящий кот – воплощение счастья.
Внезапно в картину вмешивается еще один герой. Это соседский кот идет через наш двор по каким-то своим, одному ему известным, кошачьим делам. Вид у него такой занятой, да и погружен он в свои проблемы так глубоко, что не замечает ни моего толстощекого друга, ни даже меня.
«Ну, - думаю – нельзя так, надо проучить нахала!» хватаю своего Рыжика и направляю его голову в сторону соседского кота. Душонка Рыжика, видимо, еще минуты две продолжает где-то летать, потомучто взгляд его рассеян, глаза полузакрыты, но вот он, наконец, замечает непрошенного гостя, мгновенно ершится, глаза становятся круглыми, зрачки расширятся, уши напряжены – реакция налицо, так сказать. Отпускаю Рыжика на землю, в предвкушении победы «наших» замираю…Но куда уж там! Мой герой так напуган одним только видом соседского кота, что предпочитает скрыться в высокой траве. Он хоть и выигрывает в весе и размере, но является существом романтичным и мягкохарактерным. Тогда оборону двора я беру на себя – с криками, свистом и хлопанием в ладоши я бегу на чужака, отчего свой боец пугается еще больше и прижимается к земле, будто пытаясь с ней слиться…
Бой заканчивается так: чужой с нашей земли прогнан (несомненно, это плюс), а Рыжик продолжает лежать в зарослях с круглыми от страха глазами (вероятно, минус). Минут через десять беру его на руки, глажу и кладу на тропинку, на которой он так сладко спал. Солнышко согревает горе-воина, и вот он уже засыпает. «Спи, котик, и ни о чем не беспокойся!» И я снова как творец берегу его сон…

Детский ботинок

До наступления нового года оставалась всего пара дней. Город утопал в тучах огоньков гирлянд, люди как сумасшедшие бегали по торговым центрам, стремясь скупить всё, что было случайно оставлено на витринах и прилавках, душили в объятьях случайно встретившихся даже мало знакомых прохожих, повсюду были пробки, все куда-то спешили и, конечно, опаздывали. Я в панике подбежала к кассе, купила билет за минуту до отправления автобуса, в голове крутились мысли на одну тему – нет, даже не мысли, а какие-то обрывки – успела… праздник… подарки... новый год…успела…домой…родители…
Время в пути (уже привычные пять часов) за слушанием любимой музыки прошло незаметно. До дома оставалось совсем немного: сойти с автобуса, сесть в машину к папе, минут пятнадцать-двадцать – и я дома. Позвонила папе, сказала, что подъезжаю. Вышла из автобуса и к своему удивлению не увидела на оговоренном перекрестке никого. Моему возмущению не было предела: в руках тяжелая сумка и пакет с подарками, держать которые после пяти часов сидения в душном автобусе было гораздо тяжелее, чем я могла предположить. Папа опоздал на двадцать минут, которые на тёмном перекрестке между мельницей и кладбищем показались мне целой жизнью. Причина была проста – перекрыта единственная дорога.
Двадцать минут стояла на перекрестке. Могла бы, конечно, немного пройтись, но я толи слишком упряма, толи слишком ленива, и потому все это время стояла. Стояла и думала. Хотя мне и не свойственно так долго думать об одном. Да как там они перекрыли дорогу?? У всех людей праздник, все по домам сидят! Я, в конце концов, стою тут одна… и замерзла совсем уже!
Через двадцать минут я все-таки уже сидела в машине, и в общем-то с хорошим настроением – впереди была целая неделя новогодних каникул. И даже открывающаяся панорама меня нисколько не смущала – мигалки экстренных служб чем-то походили на новогодние огни, к которым за неделю глаза и мозг привыкли до такой степени, что стали принимать их как должное. Авария. Ну и что? Их так много происходит! А мне может домой срочно надо! Я вот родителей месяц не видела! Ну ладно, подождем…ну вот пропускают, наконец,… мимо медленно проплывали люди в форме, мигалки, знаки, искореженные до неузнаваемости автомобили, и в нескольких метрах от места трагедии стоял детский ботинок. Его владельцу, наверное, было около пяти лет. Ботинок, совершенно чистый, одиноко стоял в стороне от суеты, казалось, поставили его туда специально, как на витрину.
Дома меня ждал вкусный ужин, за ним мы обсуждали прошедший месяц и планы на новый год. Затем - просмотр телепередач, большую часть из которых составили однотипные концерты, полночи разговоров с мамой и здоровый крепкий сон, о существовании которого я уже подзабыла. Безумно приятно спать в своей комнате, в своей постели, в дали от городского шума и предпраздничной суеты.
Только утром мы узнали, что в случившейся аварии погибло три человека: два водителя – мужчина и женщина, и ребенок. Тот самый, чей ботинок я видела. Мне редко бывает стыдно за свои действия. Еще реже – за свои слова, и почти никогда – за мысли. А вот в тот момент стало стыдно. За что именно не знаю, но я просто поняла, что ботинки примерно такого же размера носит и мой племянник. Что ж, совесть во мне еще живет… пусть и в виде детского ботинка.